Арена...каждый день тут играла особая музыка, а каждая мелодия была создана самой преисподней. Сладостная, протяжная. Она искушала, заставляя сердца всех хоть однажды услышавших биться в терцию. Но эта музыка была настолько пленительной, что если ты вкусил этот запретный плод однажды — будешь желать слышать больше, больше, больше. И ничто не могло утолить этот голод, ведь с каждым днём он рос в геометрической прогрессии. Ведь инфернальная музыка и была для этого создана, чтобы дурманить раскаленный разум. Здесь удары мечей и клинков друг о друга играли громче литавра; стоны пели выше дисканта; взрывы здесь звучали часто, подражая вою валторна; боевые кличи — солисты, их голос — драматический тенор; ударные волны чистой магии берут такие же идеальные ноты, без ошибок. Вот она, истинная симфония хаоса. Разве хоть один божок, хоть один деос мог такое воплотить? Даже Творец всего Сущего был бессилен, этот музыкальный диссонанс был неповторимым, глубоким, пробивающим до дрожи. Безумный оркестр энтропии давал концерты каждый день, не замолкая ни на секунду! И каждый желающий мог стать его частью, стать единым с беспорядком. Сегодня именно Вейдталасу была отведена главная роль. В этом представлении  он был тем, кто наигрывал песнь на органе.

На этой сцене играли только двое. И каждый из них стремился завершить эту музыку. Сделать самый торжественный финал, доказав, что именно он ведущий персонаж. Свист. Рычание, потусторонний рёв. Капли крови, падающие гранитные плиты, которые и без того были пропитаны алой "краской". Дандегр перезаряжает арбалет. Секунда, минута. Грохот. Разбивается в дребезги каменный столб. Красное знамя горит. Глухой стук. Падение на пол. Никто не хочет присоединиться к этому сражению. Ведь все в ужасе и нетерпении ждут концовку, и она поразит каждого, наконец насытив жаждущую еды толпу. Запах гари. Пахнет обложенной плотью. Металлический привкус во рту. Струйка желтоватой жидкости, ихор. Шрамы на когтях. Режущий слух скрежет когтей. Плотный дым. Отсветы пламени на металлической чешуе. Стойка для оружия — пепелище. Растаявшая сталь. Последний рывок. Неудачный перекат.  Когтистая клетка. Вой. Отчаяние. Победитель выбран, звучат иллюзорные фанфары.

Кожистая мембрана драконьих крыльев растворяется в воздухе, исчезает в воздухе, становится призрачной, а после и вовсе теряется в окружающей среде. От тела эссенции поднимается густой тёмно-синий дым, а тело всё мельчает, мельчает...пока на месте ящера не появляется низенький мальчишка с проступающими сквозь копну голубых волос рогами, чешуёй в некоторых местах на теле, и небольших крыльев за спиной. Белки его глаз наполнены мраком, самой тьмой, радужка — сверкает янтарным светом. Из правого глаза торчит кристаллический болт, его всё же поразили. Схватившись двумя руками за  древко, одним резким движением он лихо достаёт снаряд из глаза. От боли он только сморщил лицо, губы его искривились. Он сдержал скулёж боли, спрятав его где-то глубоко в своей гортани. Адреналин в его крови зашкаливал, сердце изводилось. Коктейль из бушующих гормонов состоял из дофамина, кортизола и фенилэтиламина. Всё это рождало целую квинтэссенцию из эмоций: азарт, эйфория и ярость. О, это и есть эфир, долгожданный пятый элемент.

— Не думаешь, что пора рассказать о том, что ты так скрывал? — На лице юноши появилась хитрая, почти змеиная улыбка. Он стоял одной ногой на грудной клетке поверженного гладиатора, усилия гравитацией тяжесть своего тела, чуть ли не ломая кости. — Меня, наследного принца первой зоны ни за что не победить тебе! Тебе стоило сдаться ещё до начала нашего сражения. Как же ты не разглядел спрятанную во мне мощь? Мою чешую не так легко пробить...Так что же ты такое там скрывал? Только не вздумай мне лгать. Я терпеть не могу ложь.

От климбата так и разило гордыней, а тон его голоса менялся от детского неподдельного веселья к скрытой угрозе.

Побежденный от внезапного давления начал откашливаться кровью. В начале бойни он и представить себе не мог, что этот угловатый "оруженосец" так сильно его прижмёт. Впрочем, деваться некуда. Договор есть договор, а клятвы необходимо соблюдать. Такой негласный закон.
— Мы...говорили про Ин...Инвиктуса. О неудачнике, запертом в своей же цитадели. Он...слабак! И безумец одновременно. Его все не могут терпеть, всё, что он способен — это сыпать свои отвратительные проклятья. Все...все здесь хотят его убить...он недостоин возглавлять прославленный легион. Не смей слушать его! И ходить тоже. Порчу какую-то наложит, будешь потом корявым чудовищем.
Мужчина говорил хрипящим гнусавым голосом, надрываясь, чтобы его собеседник мог чётко расслышать каждое его слова. Даже в таком критическом состоянии из каждого его слова ключом била ненависть. Неужели этот слабак был настолько опасен, раз обладает способностью разрушать тела?    Звучит, как какой-то бред сумасшедшего...не могут рассказ одного и того же человека быть НАСТОЛЬКО полярным.

— Я же просил тебя...не врать! — В руках материализовалось оружие. Один чёткий удар — и голова была отделена от тела. Ложь — это яд. И он не собирался им травить самого себя.

Глаза до этого молчаливых наблюдателей мерцали, как у хищников. Они были ничуть не лучше зверей, такие же неразумные. Все они хотели попробовать одолеть триумфатора. Соправитель первой зоны лишь недовольно закатывал глаза. Он не собирался тратить своё время на собачью свору. Климбат поднял с земли постепенно леденевшую голову. Ему казалось, что она всё ещё издаёт предсмертные хрипы. Стараясь не обращать на них внимание, своими острыми зубами мальчишка впивается в щёку, отрывая как можно больше плоти. Не очень тщательно переживав её, он  показал всем присутствующим свой оскал, небрежно бросая бесполезную голову на пол, словно мячик. Убитый стал частью его тела, и они будут биться на одной стороне.

Теперь никто не посмеет встать у него на пути и помешать его цели. Ведь сегодня он переиграет самого бога.

Холодный ветер бродил средь мрачных развалин цитадели. Когда думаешь о великих мира сего, то представляешь огромные храмы с золотыми куполами, выбеленные стены, мраморный пол и воздух, в котором ощущалось постоянное движение магии. Но здесь всё было иначе. Бездушные камни, развалившиеся стены...что же здесь случилось, что эта "цитадель" была настолько изуродована? Какой же она была раньше, до всех этих ужасающих событий? Вейдталас и вообразить себе не мог, ему попросту не хватило бы фантазии. Это место было недостойно зваться "цитаделью", она была больше похожа на тюрьму для червя, который то и делает, что пытается набрать массу, стать больше, массивней. Он никогда не обернется коконом, никогда не станет имаго. Он просто брак, выброшенный на задворки вселенной. Дракон был полон уверенности, что раз владыка хаоса был настолько никчёмен, то ему не составит труда получить желаемое могущество, ничего не отдавая взамен. Все, кто пытался до него — лишь неудачники, ещё хуже этого божка. Даже богом называть его нелепо, слишком уж большая честь.

Глухим эхом отдавались шаги в полумраке. Приходилось смотреть под ноги, чтобы случайно не провалиться в трещину и не испустить дух. То и дело в бескрайней пустоте было слышалось гортанное рычание, дребежания, скрипы, тризны. Нежданный посетитель всё это понимал. Понимал желание доказать, что им принадлежит это место, что они тут хозяева и никого не ждали. Проходя мимо ощетинившихся морд, он издавал громкий рёв, показывая, что если они его тронут — то отделаются далеко не малой кровью. Под ногами послышался хруст, это чей-то череп треснул от его поступи, раскрошившись вдребезги. Внимательный взгляд янтарных глаз осмотрел это место. "Тропинка" была уложена костями разных существ, которые не дошли до этого места. Словно их погубили одним лишь взмахом руки. И все они тянули свои руки и кривые пальцы к железному трону, сложенному из мечей. Так глупо тратить боевой арсенал...что же, действительно похоже на бога. Всё пространство было завалено настоящими трофеями: кубками, драгоценностями, отобранной бронёй, древними артефактами. Вейдаталас с алчностью посмотрел на эти реликвии, но отвернул от них свой взгляд.

^{Он пришёл сюда не за этим.}Он пришёл сюда, чтобы предстать перед первозданным.

Отредактировано Вейдталас (03.03.23 23:04:55)

Когда становишься избежавшим смерти, начинаешь воспринимать мир иначе. Даже если это произошло по воле случая. Сознание расширяется. Ты начинаешь чувствовать больше, видеть больше, понимать больше. Как много жителей этой постоянно растущей вселенной способны пережить смерть? Немногие, эта приведения доступна только деосам, самим богам. Разве перерождение не делает климбатов богоподными? Этого всё равно недостаточно. Слишком мало. Нужно больше.

Ненастный детский голод трудно утолить. У сильнейшего на Климбахе алеют клыки, он сильнее вгрызается в плоть.
Отрывает самый большой кусок.
И он прислушивается к сладкому шёпоту, диссонирующему у него  в голове.
Заставляет тянуться к ядовитой ладони бога.
Прокладывает единственно доступную дорогу: вырвать дар (проклятье) из длани Господня.

_{Кто же ещё внемлет молитвам пожизненно осужденному? На такую милость не способен никто, кроме демона, зовущего себя богом.}

Глаза не выросшего дракона зашторила тьма. Морок не внушал ему страх. Наоборот. Он принимал его в свои тёплые объятия, словно мать, соскучившаяся по своему единственному и самому любимому отроку. Ультрафиолет слишком давно не светил ему. Нельзя расслабляться. Нельзя. Кто знает, что прячется в непроглядном мраке? Никто не учит видеть в настолько тёмном пространстве. Эфемеровый, почти живой, холодный огонь вспыхивает за спиной гостя. Ультрамариновые искры брызжут, пытаются разрубить темноту. Тщетно. Они стремительно гаснут в этой бездонной пучине, не успевая разгореться. Они только слепили глаза самому Вейдаталасу, рисуя перед ним чудовищные образы, рождённые его буйным воображением. Он видел тех, кого сам и погубил, лицезрел своих давно погибших сородичей. Они тянули к нему свои лапы, проклинали тысячами голосов. А пламя за спиной выплетает за спиной сложный узор, создают крылья. Какие же они омерзительные. Переломанные кости, как-то неправильно сросшиеся; нити из повисших между ними крупных капилляров; извилины из жилок; дырявая кожистая перепонка. И на таких крыльях он без проблем был готов подняться в воздух, стоило любой опасности вылезти из своей норы. Впрочем, воздух вокруг был настолько плотным и вязким, что цеплялся за крылья, не давал взмахнуть. Пачкал их в мазуте.
Не взлететь, он прикован к полу незримой цепью.

[indent] Аветеон. Боль...
Словно с него соскоблили всю кожу, обнажая всё нутро. Его видели насквозь. Но почему же в этом голосе не было ни капли злобы? В ответ на этот ласковый тон дракон он ощетинился, из его горла послышалось недовольное клокотание.

— Зови меня Вейдталас. Я больше не Аветеон. — Резко сказал юноша так, перерубая топором последнюю верёвку, связывающую его с прошлым. Он сам отказался от этого имени, сам выбрал себе новое. И сам будет вершить свою судьбу в этой новой жизни.

Темнота в одно мгновение растворилась, повинуясь иллюзорным движениям Хаоса. Огненные блики снова освещали светлую кожу соправителя первой зоны. Насыщенный рубиновый свет, просачивающийся через прорехи среди брони, заставляет подростка до предела сузить свои и без того змеиные зрачки. Только сейчас он почувствовал, насколько стал жарким воздух. И дело было вовсе не в бесчисленных ручьёв расплавленного металла. Нет… Само дыхание Владыки Крови делало его более знойным. Даже дракону, который нередко бывал у спящих (а порой и активных) вулканов Мёртвой Планеты становилось тяжело. Он всё глубже и глубже дышал, пытаясь насытить свои лёгкие таким драгоценным кислородом. Невероятно высокий рост; бесчисленное количество рогов и наростов, расположенных в хаотичном направление; солёный привкус крови на языке. Вот оно, истинное безумие. Признаться честно, Вейдталас представлял его более жалким и немощным, задыхающимся старцем, лежащим под грудой проржавевших скал. Все его представления были убиты одним лишь мощным видом воина. Да, иначе его назвать нельзя… Своих идей и мнения мальчишка вечности не изменил. Наоборот, ещё больше уверовал их. Подумайте сами, что, если это всего лишь мимикрия, попытка показаться страшнее и злее? В конце концов, не зря же его приспешники настолько мерзко выражались о нём, не гнушаясь самых мерзких прозвищ.

Парень прямо смотрел на своего деоса, заглядывая в само лико Лиха. Всем своим видом он показывал, что не зря прошёл этот путь. Взгляд — уверенный, готовый идти напролом. Постойте, что это?
[indent] «И даже готов выслушать.»
Он, что, смеет делать ему одолжение? Недовольное порыкивание волей ни волей, но вырывается из глотки. Драконьих повадок не скрыть даже за детской личиной. Несколько уверенных, больших шагов, и он подходит вплотную к Инвиктусу, ничуть не выказывая страха и не крича о помощи. — Я пришёл сюда за силой. Я хочу обладать такой мощью, чтобы уничтожить любого, кто только посмеет встать перед ним. Любого. Чтобы все разбегались в стороны и кричали от ужаса, стоит только мне появиться.  — Отчеканил он, будто не осознавая, перед кем он на самом деле находится. Такие большие желания и амбиции… Вейдталас не из робкого десятка, а в его янтарных глазах теплилось настоящее зло.

Говорят, что в глазах всех существ можно узреть Искру. Как зеркало, они показывали миру то, что было спрятано глубоко внутри, прямо в нутре. В глазах Вейдталаса был закат, его мир постепенно погружался в сумерки. Все его внутренности были изгрызены внутренним зверем, его плоть медленно пожиралась пожаром. Следующий только одному креду безумца, отринугвший все законы и оковы морали. Не гнушающийся поглотить своих сородичей, которые потом будут петь в его голове сотнями голосов, даруя лишь ещё большее сумасшествие. Голод гонит его, рождает ярость. Ярость, ярость и ярость. Только она бушевала в нём, следуя только одному стремлению: неумеренному желанию окрасить этот мерзкое небо в алый цвет. Чудовищу внутри было мало места, едва хватало для вздоха.

[indent]Разве можно спокойно продолжать смотреть в эти очи, что ярче всех солнц?

[indent]

Отредактировано Вейдталас (12.03.23 12:45:35)