- Знаешь, а ведь я когда-то верил, я, правда, верил. – произнёс мужчина, смотря перед собой вдаль, но перед глазами проносились лишь миражи из прошлого.

Воспоминания прошлого приносили одновременную усладу и горечь, ибо всё это было таким близким и родным для воина: ночи на Меллериуме, выполнения своих обязанностей вэретея, даже лица этих несносных эделиров из высшего совета, всё это было так близко, но уже мало что имело общего с нынешним судьёй.

- Я прозевал целых три тысячи лет в аномалии временного искажения, ха….- одно лишь упоминание об аномалии вызывали дикие болевые ощущения заставлявшие искривлять лицо в дикой усмешке. Была  боль и был смех самоиронии, что слились воедино.
Цена, которую заплатил Аид за свои стремления в постижении великой силы, обрекли его на страшнейшие страдания. Он помнил каждый миг, когда ему приходилось растрачивать такие с трудом обретённые силы лишь только для того, чтобы сама суть реальности не обратило его ни в что.

- Когда-то я был….я был…я был…- проклятие аномалии не отпускало, и боль не отступала – я был сильнейшим, был тем, кто мог…мог, я мог… - боль продолжала пульсировать, уходя глубоко в саму суть существования мужчины – да, эта была цена, которую я заплатил, я должен был, выбора не было, я мог позволить вам и дальше ничего не делать, я верил, Правосудие, я верил,  я, правда, верил, я верил в тебя. – в миг перед глазами эды пролетели все тысячелетия заточения в аномалии.

- Я верил! ОН мне свидетель, я верил! И куда по итогу эта вера меня привела?! – слова Аида были наполнены болью и разочарованием.
Но чувство разочарование улетучилось также резко, как и появилось, а на его месте вспыхнуло ярким пламенем злорадство.

- Она привело меня..к нему…да, ахаахха, к нему. Эти силы, это время, это бессмертие, он говорил, а я внимал, в каждое слово, в каждый изданный им звук, ахахаха, какая же эта была ирония. – мужчина пытался вспомнить лицо ТОГО, с кем он имел беседу, но были лишь слова, и было ясно, что ОН постарался. – Слова, я помню их! План, нет, стратегия, нет, тактика, неееет, о, нет, тайна! Хааааха, тайна, я не мог оставить это всё так, я не мог, я жил для того, чтобы так не жить, хахаха! Но как такой я мог бы выступить против вас?! Бессмертен, но не жив, силы, но лишь песчинка в бесконечной вселенной. Как я мог? Три тысячи лет впустую?! М, нет, я знаю, я узнал, он рассказал мне, да, ты понимаешь? Я узнал это не сам! Даже тогда я был слишком слаб и жалок, а сейчас я слабее прежнего себя, но сильнее, чем тот я. Ты понимаешь? Ибо я знаю, а тогда не знал. – слова Аида было сложно понять даже тому, кто мог знать его долгое время, ибо после аномалии он уже не был прежним собой.

Рука судьи потянулась к оружию, он ухватился за рукоять и резким движением вогнал свою полутопорную секиру возмездия в землю рядом собой.

- Я узнал, вас не убить, порождение высшего, сущности, не знающие страха, отчаяния и боли.  Вас не убить! Но какая всё-таки ирония, что с моим планом воздаяния мне поможет деос! Деос, что рассказал, как заставить вас страдать! Сородич что предал свой собственный вид! Не находишь это ироничным? А? Лик Правосудия Тонатос! – произнёс Аид, чувствуя за своей спиной божественную сущность, но ощущения были другими по сравнению с тем, как он себя чувствовал рядом с Адамантис.